В дни двоевластия

Февральская революция демократизировала страну, создала условия и предпосылки для вызревания революции пролетарской. В. И. Ленин подчеркивал: «И когда после февральской победы у власти оказалась буржуазия, развитие революции пошло с невероятной быстротой. Русская революция дала то, чем она резко отличается от революций в Западной Европе. Она дала революционную массу, приготовленную 1905 годом к самостоятельному выступлению; она дала Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, органы, неизмеримо более демократические, чем все предшествующие, позволившие воспитывать, облагородить рабочую, солдатскую и крестьянскую бесправную массу, вести ее за собой...»

Народные массы надеялись после свержения царизма на получение мира, земли, хлеба, свободы. Однако буржуазное Временное правительство не стремилось оправдывать эти надежды, его политика вела страну к катастрофе. Меньшевики и эсеры, засевшие в Советах, разделяли в основном и поддерживали эту политику. Только полный переход власти к революционным Советам мог дать стране долгожданный мир, социальную справедливость.

Рабочие Царицына, как и всей России, были кровно заинтересованы в дальнейшем развитии революции, они требовали от Совдепа решительных действий. Бывший депутат Царицынского Совета в 1917 г. большевик Д. А. Павин рассказывает: «Интерес солдатских и рабочих масс к работе Совета был очень велик. Каждый раз зал заседания заполнялся ими до отказа. Особенно живой отклик вызывали такие вопросы, как отношение к войне, к Временному правительству, о смертной казни, о переходе власти к Советам. С самого начала своего возникновения Царицынский Совет рабочих депутатов начал проводить соглашательскую политику... Руководители Совета ничего не предпринимали для улучшения положения рабочих. Когда 4 марта в Совет пришли представители от Французского завода и потребовали поставить на обсуждение вопрос об улучшении положения рабочих, руководители Совета им ответили: «Подождите, все будет сделано. Только подождите». Только с появлением большевиков в Совете на повестку дня были поставлены вопросы об улучшении экономического положения рабочих и солдат, которые получили затем должное решение. Вместе с этим началась борьба большевиков с меньшевиками и эсерами. Это можно отнести примерно к концу марта 1917 года».

Об остроте борьбы между большевиками и соглашателями свидетельствуют воспоминания С. К. Минина: «В конце марта большевики настояли на большом партийном митинге... Митинг был назначен в деревянном цирке возле Астраханского моста на Царице. Там были рабочие, солдаты, интеллигенция и просто обыватели — всего не меньше трех тысяч человек. Не уместившиеся в здании залезли на крышу, там шумели кровельным железом и смотрели внутрь в открытые купольные окна, загораживая доступ солнечным лучам.

По старой памяти (о выступлениях против царизма в 1905 г.) меня избрали председателем, а на помощь мне — двух товарищей председателя, меньшевиков. Доклад был мой. Начинаю говорить:

— Политика держав и Временного правительства... Продолжение революции... Война войне...

После торжественной встречи вдруг водворяется гробовое молчание. Потом понемногу начинаются шум, протесты. Наконец бешеные крики: «Долой!» Мои товарищи председателя «захватывают власть», громят «предателей-большевиков» и пожинают лавры. А я в конце концов остался даже «без заключительного слова».

Действительно, значительная часть рабочих и солдат верила псевдореволюционным фразам меньшевиков и эсеров и, значит, соглашательским Советам. Предстояла громадная разъяснительная работа по избавлению этой части от розовых иллюзий, по большевизации Советов; завоевывая массы, большевики шли в профсоюзы, многие из которых находились под влиянием меньшевиков, помогая рабочим добиваться удовлетворения их требований, революционизируя фабзавкомы. Так, 15 марта с их помощью был переизбран комитет на орудийном заводе. Новый фабзавком сумел добиться повышения заработной платы для различных категорий рабочих в среднем от 30 до 80%.

Рабочие мельницы Гергардта, завода братьев Серебряковых, Французского и многих других предприятий потребовали установления 8-часового рабочего дня. 21 марта состоялось совместное собрание владельцев фабрик и заводов и представителей царицынского Совета. В принятой после жарких споров резолюции отмечалось, что «собрание предпринимателей и представителей рабочих масс, в лице Совета рабочих депутатов, принимает восьмичасовой рабочий день». К началу апреля в таком режиме работали все предприятия города.

К осени 1917 года фабзавкомы имелись на 40 крупных предприятиях, общая численность рабочих на которых составляла свыше 25 тыс. В одном только союзе грузчиков состояло более 5 тысяч человек.

Вышедшие из подполья, а также освобожденные из тюрем члены партии активно включались в практическую работу. 4 марта 1917 г. на квартире большевика И. К. Преснякова, недавно освобожденного, собралось около 25 рабочих-большевиков и им сочувствующих. Присутствовали Д. М. Дубинин, А. П. Григорьев, М. П. Батов, А. Н. Борман, О. Ю. Рястас, Ф. С. Попадьин, И. С. Семенов, С. И. Кузьмичев, И. Т. Радченко и другие. Было решено созвать городское организационное партийное собрание. На 12 марта назначили учредительное собрание организации. Однако новый городской комитет РСДРП(б) на нем не был избран — помешали меньшевики Ивашкевич, Полуян, Цицианов, Шевченко, настаивавшие на создании объединенной организации, ибо РСДРП пользовалась авторитетом в массах.

13 марта в город из сибирской ссылки возвратился С. К. Минин. В то время он стоял на ошибочных позициях сближения с меньшевиками. Это был серьезный просчет, ибо объединение с соглашателями, кроме вреда, ничего принести не могло. В. И. Ленин предупреждал большевиков, чтобы они не дали «себя запутать в глупые «объединительные» попытки с социал-патриотами (или, еще опаснее, колеблющимися, вроде ОК, Троцкого и К°...)».

19 марта 1917 г. Совет рабочих депутатов принял резолюцию «О Временном правительстве», в которой указывалось, что поддержка буржуазного правительства «должна быть всецело принята рабочим классом». Совет также подтвердил свою поддержку империалистической войны.

22 марта большевики провели многолюдный митинг на металлургическом заводе, агитируя рабочих вступать в РСДРП. Многие из них подали заявления.

25 марта 1917 г. вечером в помещении школы в поселке Французского завода было проведено собрание рабочих-металлургов. На собрании выступил большевик Ф. Т. Чекасинов, разъяснивший присутствующим программу и устав партии. После этого около 20 человек изъявили желание вступить в РСДРП. Здесь же было устроено организационное собрание, на котором был избран районный комитет партии. В него вошли А. Бабак, И. Панков и Ф. Чекасинов. С самого ее создания эта организация была чисто большевистской.

Складывались или восстанавливались партийные ячейки на заводах орудийном, Нобеля, «Гардиен и Валлос», Максимовском, паровых мельницах Гергардта и Туркина, в полках местного гарнизона, среди грузчиков леса, в железнодорожных депо и других местах.

Если при оформлении городской организации РСДРП 24 марта 1917 г. в ее составе насчитывалось 62 члена, то к апрельской конференции большевиков ее ряды уже выросли до 700— 800 человек, к началу июня 1917 г. в Царицыне были 3 полковые и около 20 заводских партийных ячеек.

24 марта в театре «Парнас» на городском партийном собрании избирается организационный комитет и делегаты на Всероссийское партийное совещание. В состав оргкомитета были избраны шесть большевиков (С. Минин, И. Пресняков, И. Павлюков, А. Григорьев, Б. Клионская, Ф. Чекасинов) и четыре меньшевика — произошло, таким образом, формальное объединение. В партийной организации, правда, преобладали большевики. Однако среди них немало было молодых, не имевших партийной закалки, четких позиций; по ряду вопросов они стояли на меньшевистской позиции. При обсуждении вопроса о войне многие из них, не разобравшись в сути, оказались на платформе «добросовестного оборончества». С. К. Минин на этом собрании сделал доклад о текущем моменте, изложил большевистскую точку зрения. После него выступили меньшевики-оборонцы. При голосовании собрание приняло резолюцию меньшевиков. За нее голосовало 36 человек, против — 21 и воздержалось 5; делегатами на Всероссийское партийное совещание были избраны С. К. Минин и меньшевик Д. А. Сагирашвили.

Эсеро-меньшевистское руководство Совдепа продолжало настойчиво отстаивать свою политику на заседаниях исполнительного бюро и самого Совета 21, 23, 27 и 29 марта 1917 г. Неоценимую помощь царицынским большевикам в борьбе за массы оказали ленинские Апрельские тезисы. С. К. Минин, будучи в Петрограде на Всероссийском партийном совещании, участвовал во встрече В. И. Ленина на Финляндском вокзале 3 апреля 1917 г.

Позже он писал об этом: «Историческая ночь. Я видел разные встречи и торжества... Но никогда не мог представить себе чего-либо подобного по задушевности, мощи и даже по внешнему эффекту, как в эту замечательную ночь с 3-го на 4-е апреля 1917 г... Плошадь чернела от людей. В свете нескольких прожекторов блестело оружие, грозно возвышались броневики. На одном из них стоял он, испытанный вождь, которого ждали с таким горячим нетерпением и любовью. Воздух сотрясся от бурных приветствий и ликований. А Ленин ответил:

— Да здравствует международная социалистическая революция!

Крики радости, рукоплескания. Броневики шевелятся и трогают дальше...

Остановка. Приветствия. И опять:

— Да здравствует мировая социалистическая революция...

Как вынесли рессоры автоброневика тяжесть лозунга! А лозунг осветил между тем сильнее прожекторов окружающую ночную тень».

На другой день, 4 апреля, С. К. Минин слушал Ленина, его знаменитые Апрельские тезисы, и, получив экземпляр тезисов, потрясенный всем виденным и слышанным, поторопился в Царицын. 20 апреля 1917 г. Минин выступил на городском собрании РСДРП с докладом об итогах Всероссийского партийного совещания и Апрельских тезисах В. И. Ленина. От меньшевиков слово взял Д. В. Полуян, оспаривая тезисы. Но поддержки не получил.

Еще ранее, 12 апреля 1917 г., в театре «Парнас» состоялось собрание солдат местного гарнизона и рабочих. Тогда С. К. Минин впервые зачитал ленинские тезисы. «Театр был переполнен, — вспоминает член партии с 1906 г. М. Н. Корчин, — люди не только сидели, но и стояли, стояли всюду, где только можно было ступить ногой. Перед этой громадой людей Минин зачитал Апрельские тезисы В. И. Ленина. Ленинская правда глубоко проникала в сознание и зажигала сердца людей священным огнем самоотверженной борьбы за дело Ленина, за социализм, за власть Советов... И когда оратор, подчеркнув великое значение Апрельских тезисов, сказал, что слова Ленина «Да здравствует социалистическая революция!» — потрясли весь мир, в зале разразилась буря рукоплесканий и возгласы: «Да здравствует Ленин!».

Большевики проводили многочисленные митинги и собрания на предприятиях города с разъяснением ленинских тезисов. Активное участие в этой работе принимал прибывший 12 апреля в Царицын посланец ЦК партии большевик Я. З. Ерман. Благодаря своим недюжинным способностям и организаторскому таланту Я. З. Ерман быстро завоевывал себе широкую известность в массах солдат и рабочих. Его страстная и вместе с тем простая, доходчивая речь словно магнитом притягивала внимание слушателей.

Об одном из митингов, посвященном отправке войск на фронт, где выступал Я. З. Ерман, впоследствии рассказал бывший рядовой 93-го полка: «Командир полка полковник Коробочкин говорил первым... Солдатская масса пересмеивалась, раздавались недвусмысленные шуточки.

— Ишь ты, разливается!

— За это и деньги получает... Полковник удалился с трибуны ни с чем. Его сменил эсер Котов... Говорить эсеру не дали. Выступил меньшевик Полуян... Чувствовалось, что оратор говорит что-то далекое, не твое, солдатское, и вместе с тем говорил с душой, подкупающе. Раза два оратор сумел сорвать аплодисменты. Военное командование уже торжествовало. Но вот на стол-трибуну вскакивает т. Ерман. Свой брат-рядовой студенческого батальона, он умел сразу брать быка за рога. Его особенно любили солдаты...

— Товарищи, вас уговаривают идти на фронт, надо ли идти или нет?

Масса стихла — вопрос ребром... А Ерман, мягко улыбаясь, держит в напряжении аудиторию целую минуту, а затем снова спрашивает:

— А вы как думаете, надо идти или нет?

Все в один голос:

— Не надо, довольно...

— Я тоже думаю, не надо!..

Толпа ликовала. За Ерманом на трибуну полезли солдаты».

Борьба между большевиками и меньшевиками все более обострялась. События подтверждали правоту большевиков и тем самым усиливали их влияние на массы. Подтверждением служит хотя бы празднование 1 Мая, состоявшееся на Никольской площади (ныне им. Ленина). Выступившие на митинге большевистские ораторы призывали бороться за переход власти к Советам, за демократический мир, за передачу крестьянам помещичьей земли. Речи большевиков прерывались оглушительными аплодисментами, возгласами «Ура!», «Вся власть Советам!». В первомайской демонстрации участвовало 50 тысяч человек. Но особенно ярко проявилась трансформация сознания рабочих — от меньшевиков к большеви­кам — в истории с «займом свободы», выпущенным Временным правитель­ством для продолжения войны в кон­це апреля. Сначала общие собрания ра­бочих Французского и орудийного за­водов высказались в его поддержку. Через несколько дней благодаря разъяс­нительной работе большевиков в их настроении наметился перелом. Рабочие заводов Серебряковых, орудийного, Французского, а несколько позднее — лесозаводов Калашникова и Першикова вынесли решения против войны и «займа свободы». Укреплялись позиции большевиков в самой парторганизации. На состоявшихся 23 апреля выборах нового состава городского комитета РСДРП они получили одиннадцать мест. И только одно место досталось меньшевикам.

Окончательный разрыв между большевиками и меньшевиками произошел на партийном собрании 10 мая 1917 г., когда обсуждался вопрос об издании газеты. Меньшевики пытались протащить в редакцию своих представителей. Большевики решительно воспротивились. Оскорбленные меньшевики покинули собрание. Вот что пишет С. К. Минин в своих мемуарах: «...Было решено издавать газету «Борьба» и выпускать ее, по возможности, ежедневно.

— Предлагаю от нашей фракции составить редакцию на паритетных началах, — заявил Полуян...

— На паритетных началах!— ответил я. — На этих самых началах, рука об руку с капиталистами, вы уже соорудили ваши примирительные камеры, которые пока еще никого не примирили. А здесь позвольте создать такую редакцию, которая бы отражала волю собрания.

Тогда, самоуверенно до цинизма, Полуян провозгласил:

— Если вы не примете наше предложение, мы покидаем собрание.

Всего на собрании было человек 300—400. Голосуем «примирительную камеру». И, конечно, отклоняем. Тогда с большим демонстративным форсом поднимается вождь Полуян и торжественно направляется к выходу... Увы, за ним последовала кучка «верных», числом не более 20—30 человек. Да и те были поголовно служащие и интеллигенты. Рабочие и солдаты остались у нас. Меньшевиков сопровождал гомерический хохот собрания. И действительно, редко можно созерцать более жалкую картину.

Наконец-то... Совершилось... Большевики с огромным облегчением вздохнули, посмотрели друг на друга, и каждый подумал про себя, а некоторые сказали вслух: «Как это хорошо... » И тут же вместо убывшего меньшевика в комитет был доизбран двенадцатый большевик».

Этот инцидент способствовал более четкому размежеванию линии пролетариата и линии мелкобуржуазной демократии в революции. Большевики получили возможность издавать свою пролетарскую газету.

«С 18 мая, — сообщалось в Саратовской большевистской газете, — Царицынская Организация РСДРП имеет свой орган «Борьба»... Организация имеет партийную школу... С заводами г. Царицына и его окрестностей (Французский завод, Бекетовка) и с местным гарнизоном у организации имеются широкие связи. Число членов партии растет. Имея несколько сотен при расколе, теперь она насчитывает 1000 членов».

Проводя тактическую линию партии в борьбе за массы, большевики продолжали использовать митинги и собрания. 18 мая 1917 г. на Скорбященской площади солдаты гарнизона приняли решение о скорейшем прекращении войны. А накануне меньшевики пытались вступить в блок с большевиками при проведении выборов в городскую думу. Но общее собрание большевиков постановило: ни в какие соглашения с другими партиями не вступать. Была принята резолюция об отношении к империалистической войне и Временному правительству, в которой разоблачалась антинародная политика буржуазии. 19 мая резолюция обсуждалась в Совете, большинство в нем пока еще принадлежало меньшевикам. За ее принятие голосовало 59 депутатов, против — 70.

22 мая состоялся грандиозный митинг, присутствовала на нем и компания подвыпивших людей, в числе которых находился и приказчик Бояринцев, особенно яростно выражавший свое несогласие с большинством ораторов, провоцировавший собравшихся. Спор перешел в драку. Подоспевшие большевики Борман, Аксенов, Попадьин вырвали приказчика из толпы дерущихся и отправили в больницу, где он и умер. Реакционные газеты «Утро России», «Русь» и другие подняли вокруг этого случая небывалый ажиотаж, утверждали, что в Царицыне якобы полная анархия, что «городом владеет науськиваемая большевиками толпа солдат» и тому подобные небылицы. Меньшевики и эсеры усердно поддакивали.

28 мая большевики организовали празднование дня печати, в котором приняли участие сотни рабочих и солдат.

Чтобы остановить рост революционной самодеятельности масс, меньшевики и эсеры протащили через исполнительное бюро Совета постановление, запрещавшее митинги и собрания. Правда, рабочие и солдаты мало с ним считались. Авторитет большевиков в массах рос с каждым днем, что находило подтверждение в многочисленных письмах в газету «Борьба». «Я был эсером с 1905 года, — писал рабочий Г. Андреев, — но как стали они говорить, что не нужно землю у барина захватывать, то у меня мысль стала отпадать от них. Всем крестьянам и рабочим советую следовать примеру большевиков, а не травить их как собак».

А травля действительно была, к воплям царицынской реакционной прессы присоединились многие центральные газеты такого же пошиба. Саратовский комитет РСДРП(б) прилагал все силы для восстановления истины. В Саратовском Совете и его исполкоме разгорелась упорная борьба между большевиками и представителями мелкобуржуазных партий. В конце концов после горячих споров в Царицын была послана делегация, в составе которой присутствовали и большевики, и меньшевики, и эсеры. Прибыв 8 июня, она застала в городе накаленную до крайности обстановку. Член этой делегации В. П. Антонов-Саратовский вспоминал потом: «Травили наших самым отвратительным образом. Если бы широкие трудовые массы и солдаты не были за нас, несомненно, травля кончилась бы кровавой расправой с нами».

Саратовская делегация совместно с городским Советом выпустила «Воззвание к демократии Царицына» и «Воззвание к демократии России». В этих документах разоблачалась клевета, возводимая реакцией на большевиков, рабочих и солдат Царицына.

В связи с тем, что на первую декаду июля 1917 г. были назначены выборы в городскую думу, большевики развернули деятельную предвыборную агитацию. 13 июня Царицынский комитет РСДРП(б) организовал большой предвыборный митинг. Газета «Борьба» неоднократно помещала обращения комитета большевиков к избирателям. 2 июля большевики провели демонстрацию и митинг на Никольской площади. С яркой речью выступил Я. З. Ерман; 4 июля такие же митинги проведены на площади у Сергиевской церкви (присутствовало 700 человек), у завода Нобеля (500 человек), у дома трезвости (1500 человек).

Соглашателям становилось все труднее бороться против влияния большевиков, меньшевики, эсеры и бундовцы создали свой блок. Особые надежды они возлагали на свою газету «Рабочая мысль», которая начала выходить с 30 июня 1917 г. Их усилия, впрочем, пропали даром. Выборы принесли победу большевикам, получившим около 40 % мест в городской думе.

Между тем в Петрограде 4 июля Временное правительство расстреляло мирную демонстрацию рабочих, солдат и матросов. Соглашательский ВЦИК Советов передал всю власть контрреволюционному правительству, которое начало громить большевистские организации и преследовать революционных пролетариев и солдат.

Оценивая июльские события 1917 г., В. И. Ленин писал: «Движение 3 и 4-го июля было последней попыткой путем манифестации побудить Советы взять власть. С этого момента Советы, т. е. господствующие в них эсеры и меньшевики, фактически передают власть контрреволюции... Теперь мирное развитие революции в России уже невозможно, и вопрос историей поставлен так: либо полная победа контрреволюции, либо новая революция».