Игра судьбы и случай привели Анну Девяткину в центр Галины Вишневской

Сегодня в репертуаре молодой талантливой певицы уже несколько сложнейших оперных партий, например Марфа в “Царской невесте” Римского-Корсакова, Джильда в “Риголетто” и Виолетта в “Травиате” Верди. А недавно Анна спела арию Людмилы в опере Глинки “Руслан и Людмила”, поставленной самой Галиной Вишневской в Центре оперного пения, где уже второй год учится наша штатная солистка. На открытии сезона “Царицынской оперы” Анна была в родном городе и дала нашей газете это интервью.

– Аня, приходилось слышать, что с вашим поступлением в Центр оперного пения связана какая-то необычная история, это так?

– Отчасти, да. Я не могла и мечтать учиться у Галины Павловны, но случайно из телепередачи “Зеркало” узнала о предстоящем приеме в Центр. Друзья-певцы сообщили мне, что 26 апреля предстоит творческий конкурс, оставались буквально считанные дни. Мы с мужем рванули в Москву, не успев отослать документы. Когда приехали, там во всю шел первый тур, а мы с дороги, с ребенком и багажом… Сложно было попасть в здание на Остоженке: кругом охрана. Не говоря уж о том, что у меня не было необходимых бумаг. Но не зря говорят, в такой ситуации игра судьбы и случай могут быть роковыми. В субботний день мое театральное начальство оказалось на работе (как говорится, спасибо субботнику, который проходил тогда), нам тут же выслали все недостающие бумаги. Конечно, в самом центре сходу принимать не хотели, вот тут пришлось поволноваться, я даже разрыдалась от досады. Но супругу удалось все уладить, получив согласие самой Галины Павловны, и через два часа после приезда я уже стояла у рояля – распевалась.

– Насколько мне известно, у вас не было при себе концертного платья?

– Да, а без него, как говорится, фишка могла бы и не упасть, ведь для профессионального певца все имеет значение. Так что платье на второй тур мне срочно привезли из дома. Но прежде было прослушивание на первом. Бояться я не могла себе позволить: слишком высока была ставка. Настрой был такой, что сейчас спою и умру. Кругом море прожекторов, строгая комиссия. Когда пела, видела ироничный взгляд великой певицы, он постепенно менялся с удивленного на оценивающий. А у меня было ощущение сна, который я видела очень давно: будто стою в красивом здании, а голос откуда-то свысока говорит мне, что я буду учиться у Вишневской. Я тогда о пении даже не мечтала. Так что через двенадцать лет неожиданно выяснилось, что сон был вещим…

– А как складываются ваши отношения с Галиной Павловной? Говорят, человек она очень прямолинейный, с ней непросто общаться?

– Да, действительно, ее требования кому-то кажутся завышенными, не спорю, она прямолинейна, но при этом очень самодостаточна. Она умеет заботиться и пожурить может, и приблизить, но только не сюсюкать. Очень не любит наших раскисаний, малодушия, считает, профессионал просто обязан всегда быть в форме. Зная о том, что она сама прожила трудную жизнь, смешно в ее присутствии заботиться о каких-то мелочах. Ее кредо, которое она неустанно повторяет: “Мне нужны ученики, у которых в голосе будет небо!” Она учит видеть это “небо” внутри себя.

– Центр не платит вам стипендии, понятно, что счастье уже учиться у таких педагогов, как Вишневская, и все-таки, на какие средства вы живете?

– Помогает муж, спасибо ему большое, и Галина Павловна не против заработка. Совсем скоро мы поедем на гастроли в Китай, именно она договаривалась о наших гонорарах за исполнение оперных шлягеров, да и в своем театре я являюсь штатной солисткой, так что получаю регулярно зарплату.

– Вы собираетесь вернуться после учебы в Волгоград?

– Другого и не мыслю. Можно быть солисткой провинциального театра и объехать весь мир, как, скажем, тенор Леонид Сметанников.