…А на острову город Царицын

История основания Царицына издавна привлекала внимание исследователей. Некоторые из них (А. Леопольдов, Н. Костомаров, А. Шахматов, А. Минх, А. Терещенко, С. Щеглов) в своих работах, опираясь на рукопись царицынского протоиерея П. Лугарева «История о городе Царицыне в двух частях» (1840 г.), утверждали, что Царицын был основан на Переволоке в 1555—1556 гг. Другие исследователи (Ф. Чекалин, П. Перетяткович, К. Туровский, А. Гераклитов, М. Водолагин) относят основание Царицына к 1589 г., и не на Переволоке, а на волжском острове. Такое расхождение мнений объясняется тем, что до нашего времени сохранилось очень мало документальных свидетельств.

Определенный интерес вызывает и происхождение названий города и речки Царицы. По этому поводу имеется немало легенд, но они научно недостоверны. Происхождение слова «Царица» связано вероятнее всего с тюркским «сары-су» («желтая, мутная вода»), переосмысленному по звуковому сходству в «Царицу». Кстати, слово «сары-су» — нарицательное обозначение рек в Казахстане, протекающих по глинистым степям, из-за чего их вода мутно-желтоватая. Название же города первоначально и острова, на котором он был основан, возникло, очевидно, от тюркского слова «сары-чин» («желтый остров»). Возможно, что название Царицына возникло от имени реки Царицы. По крайней мере, в путевых записках и дневниках XVI—XVII вв. некоторые иностранные путешественники сам город называют Царицей. Конечно, могут быть и другие этимологические гипотезы и версии. И все же представляется нам более вероятным предложенное истолкование.

Что же касается времени освоения русскими Нижнего Поволжья и основания Царицына, то сохранившиеся документы, летописи все-таки дают основания для исторически точной датировки. Еще по указу Ивана Грозного астраханские воеводы Иван Черемисин и Михаил Колубаев высылали небольшие отряды стрельцов и служилых казаков для обеспечения безопасности прохождения торговых караванов по Волге. По сообщению «Патриаршей (или Никоновской) летописи» такие отряды под началом стрелецкого головы Григория Кафтырева и атамана Федора Павлова действовали в 1556 г. В 1557 г. отряд стрельцов и служилых казаков, предводительствовал которым известный атаман Ляпун Филимонов, располагался на самой Переволоке. Но, несмотря на усердие, он не смог пресечь разбойных нападений на суда и караваны. Действия казачьих ватаг в районе Переволоки становились все более дерзкими. Отряд самого Ляпуна Филимонова попал в засаду, устроенную казаками, и был разгромлен, а атаман погиб. Вскоре после этого на Переволоке же ватага казаков напала на царский караван, перевозивший казну под охраной стрельцов во главе с доверенным Ивана Грозного дьяком Елизаром Ржевским. Казну нападавшие захватили, Ржевскому же случайно удалось спастись. Иван Грозный был взбешен этим дерзким налетом и предпринял строгие меры к розыску виновных. В частности, послал из Казани в Понизовье значительное количество стрельцов и служилых казаков под командой Алексея Ершова, Богдана Постникова и Данилы Хохлова и на Дон — во главе с Данилой Чулковым и Васькой Хрущевым. Дьяку Ржевскому было приказано направить служилых казаков к Азову, а потом идти вверх по Дону для розыска казачьих ватаг. И тем не менее спокойнее не стало. Челобитные с жалобами на разбойные нападения продолжали поступать, и не только от торговых людей, но и от князей и мурз Ногайской Орды. Один из них, Измаил, в своем письме настойчиво советовал русскому царю построить на Переволоке город-крепость с постоянным гарнизоном из служилых людей. Тогда бы-де казаки поостереглись разорять ногайские кочевья. Однако Иван Грозный и сам понимал необходимость возведения в Нижнем Поволжье городов и крепостей. Но при этом имел в виду не одно лишь обеспечение безопасности водных торговых путей, не менее важно было для него подчинить Степь и укрепить южные границы государства, доселе весьма уязвимые для вторжений султанской Турции и Крымского ханства.

Начавшаяся тяжелая и продолжительная война с Польшей и Швецией за выход России к Балтийскому морю, получившая название Ливонской, потребовала много сил и средств. Поэтому Грозному приходилось до поры до времени ограничиваться созданием временных сторожевых станиц на Волге, немногочисленных «караулов». Воспользовавшись благоприятным моментом, турецкий султан Селим II в союзе со своим вассалом крымским ханом решил овладеть Астраханью, да и всем Нижним Поволжьем. Весной 1569 г. его огромная армия двинулась на судах и походным порядком по Дону в район Переволоки, намереваясь затем спуститься вниз по Волге к Астрахани.

Как сообщал в 1570 г. в своем донесении в Москву царский посланник Иван Петрович Новосильцев, турецкие и крымские войска «сошлись выше Царицыны речки на той же Переволоке, а сшедчися, царь посылал царевичев добывати на Волгу и на Дону языков про государевых царевых и великого князя про воинских людей проведывати. И как царевичи поймали языков на Волге и сказали им, что государевы воеводы многие были на Волге на Царицыне острову и пошли вверх».

Во время этого похода туркам удалось на Переволоке взять в плен царского посла Семена Мальцова, возвращавшегося из ставки орды Больших Ногаев. По возвращении из плена он составил подробное описание действий турецких и крымских войск в междуречье Волги и Дона. Причем Мальцов сообщил, что до его пленения ему удалось спрятать имевшиеся при нем важные грамоты и другие документы в дупле дерева «на Царицыне острову».

Немаловажно, что ни Новосильцев, ни Мальцов ни словом не обмолвились о городе Царицыне на Переволоке, хотя писали о «Царицыном острову». А Мальцов к тому же сообщал, что ему возможно было укрыться в двух казачьих городках на Волге, расположенных возле Переволоки, но помешал посол ногайского князя Чегирбулак, ехавший с ним в Москву. Следовательно, Семен Мальцов, а также захваченные турками Дениска Репин и несколько астраханских казаков, рассказы которых легли в основу донесения посла Новосильцева, не могли бы не заметить города Царицына на Переволоке, если бы таковой существовал в то время.

Несколько ранее, в 1558 и в 1562 годах, в этих же местах побывал английский купец и дипломат Дженкинсон, подробно описавший в своем дневнике Переволоку, города Поволжья, кочевья татар. Но и он «умолчал» о Царицыне.

Другой английский путешественник, Христофор Борро, также останавливавшийся на Нижней Волге в 1579 и в 1581 годах, записал, что в районе Переволоки, на острове «…русский царь в течение летнего времени содержит 50 пушкарей в виде стражи, называемой татарским именем «караул»». Из его дневника мы также узнаем о существовании между этим «караулом» и Астраханью еще пяти подобных сторожевых пунктов (Каменный, Ступин, Палой, Китчеур и Ичкибрей). Но и Х. Борро не упоминает о городе или остроге Царицыне.

Кроме караулов и сторожевых постов располагались по Волге учрежденные еще в 1571 году станицы, например, Караманская (в районе современного Саратова). Власть в них принадлежала стрелецким головам, назначаемым из числа родовитых казанских и свияжских боярских детей. Сторожевые разъезды из станицы Караманской курсировали вниз и вверх по Волге до соприкосновения с другими такими же отрядами. И они Царицына «не заметили».

Следовательно, можно сделать вывод, что в период правления Ивана Грозного этого города не существовало, а утверждение царицынского протоиерея и благочинного П. Лугарева, не подтвержденное никакими документами и источниками, является недостоверным.

Очень важным документом, не вызывающим сомнений в его достоверности, является «Духовное завещание» Ивана IV. Назначая своим преемником старшего сына Ивана, царь подробно перечисляет земли, реки с угодьями, города, посады и даже села, передаваемые ему во владение. Оговорена в завещании и доля младшего сына Федора. Причем Грозный строго разграничил «…что было исстари, при прежних царях… и что мне бог дал», то есть собственные приобретения.

Перечислены в этом все города и крупные села Среднего и Нижнего Поволжья, особо выделены Грозным те из них, которые он завоевал (Казань и Астрахань) или построил (Свияжск и Чебоксары). Следовательно, если бы Самара, Царицын и Саратов уже существовали, то в завещании, безусловно, упоминались бы. К тому же для русских великих князей исстари считалось престижным и почетным, если основание или завоевание какого-либо города связывалось с их именем. А для такой болезненно гордой и самолюбивой натуры, как Иван Грозный, видевший себя «Августом кесарем», это обстоятельство имело и вовсе исключительное значение, да еще в условиях активно проводимой им внешней политики.

Только сыну Ивана Грозного Федору Ивановичу представилась возможность после окончания Ливонской войны приступить к постройке новых городов и крепостей на Средней и Нижней Волге. Ведь и к концу XVI в. Русское государство остро ощущало опасность, исходившую от султанской Турции, крымских и ногайских орд, а в Понизовье казацкая вольница и разбойные ватаги не собирались предоставлять торговле, говоря современным языком, режима наибольшего благоприятствования.

Планы Московского правительства стали известны в Большой Ногайской орде и вызвали тревогу. Ногайский князь Урус упрекал в письме царя Федора Ивановича: «…ты на четырех местах хочешь городы ставити: на Уфе, да на Увеке, да на Самаре, да на Белой Воложке. А теми месты твои деды и отцы владели ли? Поставишь те городы для лиха и недружбы».

Русский царь в свою очередь старался успокоить ногайских князей и мурз, заявляя, что главной его целью является защита их кочевий от разбойных нападений казачьих ватаг. В Орде, кстати, еще не знали о намерении Москвы поставить город и крепость на Переволоке, где располагалась часть их кочевий.

После основания в 1586 г. Самары пришла очередь Царицына и Саратова.

Многое проясняют в вопросе о времени основания Царицына две царские жалованные грамоты. Первая выдана 15 марта 1582 г. торговому человеку Тереху Ситникову на право беспошлинного провоза в Астрахань муки и толокна, из нее в Москву — соли; в ней перечислены все поволжские города, от Суздаля до Астрахани, но ни Самары, ни Саратова, ни Царицына мы не находим.

Вторая грамота дает право архимандриту Троице-Сергиевского монастыря беспошлинно провозить на двух судах рыбу и соль из Астрахани. После смерти Ивана, выдавшего ее, она должна быть подтверждена новым царем. В ответ на челобитную архимандрита Федор Иванович 15 марта 1588 г. выслал Троице-Сергиевскому монастырю «…царскую жалованную грамоту таковую ж, как у них отца нашего в жалованной грамоте было писано». Но в этой копии Федору Ивановичу пришлось указать вновь построенный им в 1586 г. «Самарский город», иначе в нем будут с монастырских судов брать все пошлины и налоги, поскольку в прежней грамоте этот город не указан, как не были указаны ни Царицын, ни Саратов. И только с 1589 г. наш город начинает упоминаться в исторических документах, в частности, в грамоте царя Федора Ивановича на Переволоку воеводам Засекину, Олферьеву и Нащокину. Копия ее сохранилась в двух списках, датированных 2 июля 1587 г. и 2 июля 1589 г. Несовпадение дат, видимо результат ошибки одного из переписчиков или издателей «Русской исторической библиотеки», во втором томе которой и была опубликована копия грамоты от 2 июля 1587 г.

Ряд сохранившихся документов, в том числе «Местническое дело» воевод Засекина и Олферьева, дает возможность считать, что истинная дата — 1589 г. Суть такова. Основателю «Самарского города» Григорию Осиповичу Засекину поручается строительство Царицына и Саратова. Воевода же Олферьев из честолюбия не пожелал ехать на Переволоку вторым лицом, претендуя на старшинство. Об этом и его челобитная царю. Тяжба двух воевод разбиралась на боярском суде под председательством князя Никиты Романовича Трубецкого. Присутствовал и сам Федор Иванович. К весне 1589 г. это канительное дело закончилось, и решение боярского суда, утвержденное царем, в мае было послано в Казань воеводам Засекину, Олферьеву и Нащокину.

«Местническое дело», впервые увидевшее свет в 1845 г., — документ столь интересный, что и современный читатель, думаем, познакомится с ним с удовольствием.

С получением сего распоряжения упомянутые воеводы на судах, нагруженных строительными материалами, с мастерами и отрядом стрельцов двинулись в район Переволоки. Олферьеву пришлось смириться с подчиненным положением. В районе Змиевых Гор (правый берег Волги, вблизи современного города Вольска) к Засекину явился атаман Волдырь, действовавший с отрядом стрельцов и служилых казаков в этих местах, и сообщил воеводе о разбойных действиях казачьих ватаг. В документе, датируемом 1591 г., читаем: «А с Царицына писали ко государю царю и великому князю воевода Григорей Засекин да Иван Нащокин: как они… шли на Царицын, и прибежал к ним, в Змиевых Горах от Черкас и воровских казаков, атаман Микита Волдырь, а в расспросе им сказал, что воровские казаки и черкасы разошлися, атаман Борис Татарин, а с ним полтораста человек черкас и казаков пошли на Алатырские и на Темниковские места… а Ондрюша, а с ним сто человек стали на Карамыше… а иные атаманы и казаки разошлися по речкам…»

Выслушав Волдыря, воевода Засекин послал с ним в указанные места отряды стрельцов и служилых казаков во главе с детьми боярскими Астафьем Соловцовым, Иваном Веревкиным и Гаврилой Левашовым для поимки казаков из вольницких ватаг.

В те времена продвижение по Волге судов, особенно больших караванов, происходило очень медленно. По расчетам специалистов-историков флотилия Засекина могла добраться до Переволоки не ранее лета. Именно тогда и была написана та известная грамота царя Федора Ивановича, в которой впервые упоминается о строительстве города на Переволоке, именно она и проясняет многое в вопросе о времени основания Царицына.

«От царя и великово князя Федора Ивановича всеа Руссии на Переволоку воеводам нашим князю Григорью Осиповичу Засекину, да Роману Васильевичу Олферьеву, да Ивану Офонасьевичю Нащокину. Которые суды отпущены ис Казани на Переволоку для лесовой воски с вами, со князь Григорьем и с Иваном, и как даст бог город и острог зделаете, и вы б у себя на Переволоке оставили для тутошних посылок ис тех судов сколько пригоже... а лутчие бы естя суды отослали в Астрахань на наши обиходы астраханские... Да и к нам бы естя о том отписали ж, сколко каких судов у себя на Переволоке оставите, и что пошлете в Астрахань, чтоб нам про то было ведомо. Писан на Москве лета 7097-го (1589 — авт.) июля во 2 день за приписью дьяка Дружины Петелина».

Избранный воеводой Засекиным «Царицын остров» против устья речки Царицы для постройки на нем города и острога, видимо, в какой-то степени уже был обжитым теми временными «караулами», которые видел английский путешественник Христофор Борро в 1579 г. Уже осенью 1589 г. в Царицын атаман Никита Волдырь доставил пойманного им вместе с Астафьем Соловцовым предводителя казачьей ватаги Андрея Голощапа и с ним трех казаков. Остальные из ватаги были перебиты в схватке. Об этом известно из челобитной царю самого Волдыря.

О первоначальном расположении Царицына на острове свидетельствуют и другие важные документы. В одном из них — «Книга, глаголемая Большой Чертеж», написание которой историки относят ко времени правления Федора Ивановича (1584—1598 гг.) — говорится: «А ниже Балыклеи 80 верст на Волге, остров Царицын. А против острова пала (в Волгу) река Царица, вытекла от реки, от Дону; протоку 90 верст, а на острову город Царицын».

Также известно, что воевода Григорий Засекин не только строил Царицын, но и был его первым воеводой — до весны 1590 г. Затем он, оставив за себя воевод Олферьева и Нащокина, с караваном судов отправился вверх по Волге туда, где надлежало быть Саратову.

Заложив новый город и укрепив его гарнизон, Засекин по указу царя возвращается в Царицын. И снова первым воеводой. К сожалению, о дальнейшей деятельности и продолжительности пребывания в нашем городе этого незаурядного человека сведений не сохранилось.

В древнем источнике, «Разрядной книге (1475—1598 гг.)», хранящейся в Государственном архиве древних актов, имеются записи о некоторых последующих царицынских воеводах:

«Лета 7103-го (1595 г. — авт.) марта в 30 день… В новом городе на Царицыне острове воеводы князь Иван княж Михайлов сын Елецкой, да Василей Борисов сын Сукин, да голова Илья Степанов…» Они же были воеводами в Царицыне и в 1596 г.

«Лета 7105-го (1597 г. — авт.) февраля в 25 день… на Царицыне воевода князь Володимер княж Иванов сын Мосальской да голова Василей Марков… ».

Эти фамилии заполняют пробел в списке царицынских воевод, составленном по различным источникам и архивным документам историком А. А. Гераклитовым и опубликованном в трудах Саратовской ученой архивной комиссии в 1913 году, в нем не были известны воеводы, «сидевшие» в Царицыне до 1600 г.

«Разрядная книга» также подтверждает версию, что до конца XVI в. Царицын еще находился на острове. Впрочем, сравнительно недолго. Если островное месторасположение крепости при обороне значило очень много, то в других случаях оно приобретало отрицательные стороны. В самом деле, находясь на острове, гарнизон крепости был Лишен возможности видеть, что делается в степи — высокая правобережная сторона Волги закрывала обзор. Кроме того, остров исключал перспективы значительного роста города. Не говоря уже о том, что весенние разливы Волги часто заливали его. В самом конце XVI века город сильно пострадал от пожара, что, по-видимому, ускорило принятие решения о переносе Царицына на высокий правый берег.

Описания первой царицынской крепости не сохранилось. Предположительно она занимала небольшую по размерам площадь (не более гектара), была окружена высоким частоколом из толстых заостренных дубовых бревен, с рублеными башнями по углам, имевшими бойницы для пушек и пищалей.

Постройкой в Поволжье новых крепостей (Самара, Царицын, Саратов) Московское государство положило начало материальному оформлению политики, направленной на обеспечение безопасности юго-восточных рубежей, на дальнейшее освоение Нижнего Поволжья, заложило основы для урегулирования отношений и развития связей с беспокойной казачьей вольницей и Большой Ногайской Ордой. И первостепенная роль в этих устремлениях отводилась Царицыну, городу, расположенному на Переволоке, — стратегически ключевому пункту Нижнего Поволжья и Дона. И ошибки не произошло. Именно здесь в XVII—XVIII веках вспыхнул и распространился бескомпромиссно-кровавый пожар восстаний и войн крестьянства и голутвенного казачества против невыносимого крепостнического гнета и самодержавного произвола. Царицын к тому времени стал форпостом царизма в этом районе, своего рода крепостной стеной.