После реформы 1861 года

Отмена крепостного права в России способствовала быстрому развитию промышленности, транспорта, торговли. В. И. Ленин писал, что «после 61-го года развитие капитализма в России пошло с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершались превращения, занявшие в некоторых старых странах Европы целые века».

Экономическому росту Царицына после реформы 1861  г. способствовало его выгодное географическое положение на Волго-Донской переволоке, развитие пароходства на Дону и Волге, а также строительство ряда важных железных дорог, среди которых фигурировала и линия Царицын—Калач.

В декабре 1858 г. в Петербурге создается акционерное общество Волго-Донской железной дороги, учредителями которого были П. П. Мельников, один из руководителей Главного управления путей сообщения, Н. А. Новосильский, статский советник, и В. А. Кокорев, известный винный откупщик. На место предполагаемых работ выехали четыре инженера во главе с П. П. Мельниковым.

Строительные работы развернулись с весны 1859  г., план был утвержден царем. Подрядчик Г. В. Гладин навербовал более 2000 крестьян в Смоленской, Тверской и Вологодской губерниях, которых при перевозке в Царицын он чуть не уморил голодом. Некрасовский журнал «Современник» с гневом писал, что, по признанию самого учредителя акционерного общества В. А. Кокорева, рабочие «питались за неимением хлеба — жеванием сухой крупы». И в Царицыне завербованные были брошены чуть ли не на произвол судьбы. «Они были… высажены на берег и пущены в голую бесплодную степь, а затем их разместили в ямах, где устроены по обеим сторонам нары, на которых нет ни соломы, ни рогожек: под боком — доска, в голове — кулак… — сообщал тот же журнал. — Но зато в видах какой-то безопасности рабочих, что ли, мы не знаем, подрядчик Гладин расставил казаков с саблями и нагайками не только по всем пунктам пребывания рабочих, но даже и у лазарета».

В каждой такой яме размещалось по 30 человек. Из-за простуды, антисанитарии и плохого питания начались массовые болезни. Но на всю стройку — на десятки километров — предусмотрены были один врач и один фельдшер. Не замедлили явиться тиф и холера. К осени 1859 г. от болезней и истощения умерло около 500 человек. Многие разбегались по домам. Например, с 19 по 29 мая 1860  г. со стройки убежало 853 человека. Люди осмелились пожаловаться царицынскому городничему Трескину, самодуру и взяточнику. Чиновник саратовского губернатора Дурасов, побывавший в 1860 г. в Царицыне, так отзывался о царицынском городничем: «Трескин, отправляясь в полицию на службу и возвращаясь оттуда домой после служебных занятий, имел обыкновение заходить по пути в лавки и наядливо брать, что попадалось ему на глаза — будет ли то голова сахару, фунт чаю, штука сукна, какой-нибудь материи, бурак икры или целый балык, — одним словом, все, что можно взять в руки и унести с собой».

Так вот этот городничий в ответ на жалобу пригрозил рабочим, что «если они еще раз осмелятся пожаловаться на хозяина, то получат должное возмездие, от которого им небо покажется с овчинку». И тем не менее, прождав около двух недель и не получив положительного ответа, строители бросили работу — до тех пор, пока не будут выполнены их требования. По требованию подрядчика Гладина полицейские власти приказали им возобновить ее немедленно, грозя розгами. Однако землекопы решительно ждали от подрядчика «нерушимого» слова в исполнении им условий договора.

Городничий с квартальным надзирателем, стряпчим и начальником инвалидной команды собрали недовольных во дворе подрядчика Гладина, закрыли ворота и распорядились высечь 20 человек. В их числе был наказан 150 ударами 64-летний старик. Трескин всячески издевался над рабочими, рвал им бороды, бил ногами. После этого бегство со строительства еще более усилилось. В погоню за одной из партий беглецов отправился сам царицынский исправник. В результате совершившегося столкновения один рабочий был убит, несколко человек ранено. Однако вернуть рабочих не удалось. В это же время сумевшие добраться до Новочеркасска 204 рабочих обратились с жалобами к наказному атаману Войска Донского Дундукову-Корсакову, о чем он 8 июня 1860 г. телеграфировал военному министру. В ответной телеграмме тот потребовал от атамана, чтобы рабочие были возвращены к месту работы, «хотя бы пришлось употребить строгие меры», одобренные, кстати, царем.

И все-таки события на строительстве приняли такой угрожающий размах, что Александр II вынужден был послать для выяснения положения на месте флигель-адъютанта капитана Рылеева. А выяснять, собственно, не пришлось, оказалось достаточным просто приехать, увидеть. Рылеев докладывал: «Я убедился в истине их (рабочих — авт.) жалоб и тех злоупотреблений, которые допускались при назначении им уроков». По этому рапорту в Царицын для расследования злоупотреблений был направлен действительный статский советник Арсеньев. При этом министр внутренних дел Ланской, напутствуя его, указал, чтобы с виновными «поступлено было по всей строгости законов».

Волнения строителей Волго-Донской железной дороги влились в общий поток народной борьбы против крепостничества в период революционной ситуации 1859—1861 гг. Однако эта революционная ситуация не привела к революции, так как народ еще не в состоянии был «подняться на широкую, открытую, сознательную борьбу за свободу».

Положение на строительстве не изменилось по сути и в 1860 г., когда Гладин навербовал еще 2500 рабочих в Рязанской, Тамбовской и Воронежской губерниях. По-прежнему люди жили в ужасных условиях, по-прежнему с ними жестоко обращались гладинские десятники и надсмотрщики. Один из них грозился, что «уморит всех до одного».

Построенная буквально на костях рабочих железная дорога обошлась в 4,8 млн. р.; об открытии ее было объявлено 5 мая 1862  г., а движение поездов началось в июле. На первых порах из-за недостатка подвижного состава, продолжались и гужевые перевозки. Но судьба их была решена. Железная дорога с 1886 по 1870 г. объем перевозок увеличила почти в 2,5 раза, превысив 13,3 млн. пудов.

Большую роль в дальнейшем экономическом развитии Царицына сыграло сооружение и пуск в 1870 г. Грязе-Царицынской железной дороги, соединившей Нижнее Поволжье с Центральной Россией и Прибалтикой. «Соединившись рельсовым путем с внутренним рынком и сердцем русской торговли — Москвою, рынок наш начал оживляться с поразительной быстротою, — писала газета «Волжско-Донской листок». — Лесоторговцы и рыбопромышленники первые обратили внимание на наш рынок. Почти одновременно с ними появились соледобыватели и нефтепромышленники. Открытие торговых предприятий совершалось со сказочной быстротою. В городе нашем почти ежедневно появлялись крупные торговые фирмы, открывались конторы и устраивались склады… С этого времени в городе нашем закипела вполне американская деятельность».

В 1896 г. началось сооружение линии от Царицына до Тихорецкой, а уже в сентябре 1897 г. по ней началось регулярное движение поездов. Строительство обошлось в 30 млн. р. В июне 1900 г. открылась Восточно-Донская железная дорога, соединившая Царицын с Донбассом.

Царицын превратился в крупный торгово-транспортный узел, его конкуренции стали опасаться Камышин, Астрахань и Саратов. Еще в 1885 г. царицынская газета писала: «В прежние времена цены на рыбные товары регулировались преимущественно астраханским рынком. С проложением же рельсового пути из Царицына до Грязей регулятором этим являются города Царицын, Москва, Тула, Орел, Смоленск и все остальные рынки внутренних и западных губерний России внимательно прислушиваются к биению пульса царицынского рынка». В конце XIX в. через Царицын продавалось ежегодно до 12 млн. пудов рыбной продукции на сумму свыше 15 млн. р. В городе действовало 20 рыбокоптилен.

Увеличивался грузопоток и по Волге — через Царицын же с 1874 по 1889 г., то есть всего за полтора десятилетия количество разгруженных судов увеличилось более чем в 4,3 раза и плотов в 4,4 раза. В 1900 г. в Царицын было завезено 106 млн. пудов грузов и отправлено 83 млн. пудов. По грузообороту он занимал на Волге второе после Нижнего Новгорода место, тогда как Саратов и Астрахань находились только на шестом и седьмом местах. В 1885  г. в Царицынском затоне зимовало 24 парохода и 70 барж, а в 1900 г. — уже 50 пароходов и 210 барж.

Царицын становился одним из крупных рынков рабочей силы; ежегодно через него проходило 100—150 тыс. сезонных рабочих, которые нанимались на работу на волжские пристани, каспийские рыбные промыслы, на сельхоз работы на Дону и Кубани. В самом городе в период навигации оседало 15—25 тыс. человек. К началу XX в. он считался важным фабрично-заводским центром Поволжья. Одной из особенностей экономического развития Царицына явилось проникновение в его промышленность иностранного капитала, особенно в такие отрасли, как металлургия, металлообработка и нефтепереработка. В 1878 г. в Царицыне нефтепромышленник Нобель развернул строительство резервуаров для хранения нефтепродуктов. В 1879 г. появился первый самоходный паровой танкер для перевозки нефти, а также началось производство железнодорожных цистерн. Через пять лет, в 1884 г., на Каспии уже имелось 50 самоходных танкеров, 12 из них принадлежали Нобелю. Кроме того, он был владельцем 12 речных пароходов, 11 металлических керосиновых и 28 деревянных мазутных барж.

Царицынская нефтебаза к концу прошлого века имела 116 резервуаров емкостью 11, 2 млн. пудов нефтепродуктов и 6 хранилищ для мазута на 8,5 млн. пудов. В 1910 г. царицынские нефтехранилища вмещали до 30 млн. пудов. Ежегодно перевалка нефтепродуктов составляла 80 млн. пудов. Рядом с нефтебазой в 1880 г. был построен городок Нобеля, включавший электростанцию, нефтеперегонный завод, бондарные и механические мастерские, нефтеперекачивающие эстакады, административные и жилые здания.

Важнейшей отраслью являлось лесопиление. В 1881  г. ростовские предприниматели братья Максимовы построили в Царицыне лесозавод с паровой машиной на 4 лесопильные рамы и 2 круглые пилы. За год предприятие вырабатывало продукции на 150 тыс. р. В 1885 г. работало 5 лесопильных заводов, в 1900 г. — 17, в 1916 г. в городе располагалось уже 45 лесозаводов с 116 пилорамами общей производительностью свыше полутора миллионов кубометров лесоматериалов. Наиболее крупными не только в Царицыне, но и в России являлись лесозаводы Максимовых, заново отстроенные в 1916  г. Всего на лесопильных заводах Царицына, Ельшанки, Бекетовки, Сарепты было занято до 20 тысяч заводских и береговых рабочих.

В связи с началом в 1867 г. промышленной добычи соли на озере Баскунчак и открытием железной дороги для ее перевозки Царицын получил преимущественное право в переработке этого важного продукта. В начале 80-х годов в городе имелось пять соляных складов, при которых действовали солемольные мельницы; годовая производительность их составляла более 3 млн. пудов. Из Царицына соль вывозилась в разные районы страны. Так, в 1883 г. было вывезено ее уже 5 млн. пудов.

Получила развитие промышленность строительных материалов, представленная алебастровым и девятнадцатью кирпичными заводами. При этом на заводе Кольмана осуществлялась машинная формовка кирпича.

Металлообрабатывающая промышленность в нашем городе начала развиваться с 1875 г., когда американским инженером А. В. Бари были построены котельные мастерские. В них делали металлические баржи, резервуары для нефтепродуктов. Из этих мастерских вырос металлообрабатывающий завод фирмы «Гардиен и Валлос». Развернулись кирпичные корпуса механического, литейного, кузнечного, болто-заклепочного цехов. Металлические баржи и пароходы строились в механических мастерских Нобеля. Имелись небольшие жестяные и слесарно-механические мастерские Земана, Михеля и Сосова, производившие плуги, косы, серпы, вилы, подковы, лопаты, топоры и другие изделия. Однако возникновение крупной базы металлургической и металлообрабатывающей промышленности связано с созданием завода «Урал — Волга». В 1895 г. в Париже было образовано «Урало-Волжское акционерное металлургическое общество» с основным капиталом в 18 млн. р. Его возглавляли французские предприниматели Биксио и Ломбардо. Царицынская городская дума предоставила ему за Банным оврагом 200 десятин земли. 30 апреля 1897 г. — день закладки металлургического завода общества «Урал — Волга». Предприятие сооружалось довольно быстрыми по тому времени темпами. На строительстве к концу 1897 г. работало свыше 2000 рабочих. Возводились мартеновский, литейный, листопрокатный, механический цехи, водокачка, электростанция, железнодорожный мост через Банный овраг. Предпринимателям благоприятствовало наличие дешевой рабочей силы. Цехи получились низкими и темными, с устаревшим оборудованием. В начале ноября 1898 г. была пущена первая мартеновская печь. После пуска на полную мощность завод имел 9 мартеновских печей производительностью от 5 до 30 т, а также прокатное производство. На предприятии было занято около 4 тыс. рабочих и служащих, оно ежегодно выпускало 125 тыс. т готовой продукции. В 1913 г. завод производил 4,7 % всей производимой в России стали, число работающих достигло 5109 человек. В 1912 г. «Урал — Волга» перешел в собственность Донецко-Юрьевского металлургического общества (ДЮМО), входившего в синдикат «Продамет». Это монополистическое объединение занимало решающие позиции на внутрироссийском рынке.

Создание крупного металлургического предприятия в Царицыне способствовало развитию в нем металлообрабатывающей промышленности. В конце XIX — начале XX в. были пущены гвоздильно-проволочный завод братьев Серебряковых, механический завод Барышева, металлообрабатывающий завод Грабилина. 24 июля 1913 г. заложен орудийный завод. Он принадлежал «Русскому акционерному обществу артиллерийских заводов», тесно связанному с английской фирмой «Виккерс и К°».

Легкая промышленность в Царицыне была представлена несколькими кожевенными заводами, мыловаренным заводом Кулыгина, двумя ватными и чулочной фабриками. Имелись также две крупные паровые мукомольные мельницы, четыре пивоваренных и водочный заводы, около двух десятков кондитерских и колбасных заведений. Всего в Царицыне в 1900 г. насчитывалось 189 предприятий, на которых было занято до 10 тыс. рабочих; в 1913 г. предприятий стало уже свыше 450, а количество рабочих приблизилось к 45 тысячам.

Царицын по сути за полстолетия превратился в самый развитый индустриальный центр юго-востока России. В. И. Ленин еще в 90-е годы относил его к числу важных промышленных городов. Если в 1861 г. в Царицыне проживало 7 тыс. жителей, то в 1897 г. их было 56,5 тыс., а в 1903 г. — 79,8 тысячи. Накануне войны 1914 г. численность жителей составила 134 тысячи. Будучи уездным городом, Царицын по числу жителей обогнал такие губернские центры, как Владимир, Вятка, Калуга, Кострома, Пермь, Орел, Рязань, Смоленск, Симбирск, Тамбов, Тверь, Уфа и другие.

Развивалась промышленность и в прилегающих к Царицыну уездах и округах. Так, в Камышине действовали лесопильные заводы, механические мастерские, водочный завод, мукомольные мельницы, нефтебаза и другие мелкие предприятия. В окружных станицах Урюпинской, Усть-Медведицкой, Нижне-Чирской, в крупных слободах Николаевской и Михайловке имелись лишь мелкие промышленные предприятия (горчично-маслобойные и водочные заводы, мукомольные мельницы, обозно-экипажные, столярные, слесарные мастерские и другие). На станциях Филоново, Арчеда, Котельниково возникли железнодорожные депо и мастерские.

Развитие капитализма происходило и в сельском хозяйстве. Реформа 1861 г., будучи буржуазной по своей сущности, была проведена по-крепостнически. Это не могло не отразиться на развитии деревни. Лучшие, наиболее плодородные земли, луга, покосы, выгоны помещики оставили себе, предоставив крестьянам худшие земельные участки. Крестьянам ничего не оставалось, как на любых условиях арендовать земли и покосы у помещиков.

Широкое развитие в Нижнем Поволжье получило «промышленное производство арбузов», которое возникло в Быковых Хуторах Царевского уезда в конце 60-х и начале 70-х годов прошлого столетия. В. И. Ленин в своей книге «Развитие капитализма в России» считал это одним из направлений развивавшегося на юге страны торгового земледелия. «В 80-х годах производство «увеличилось по крайней мере в 10 раз, — писал В. И. Ленин, — благодаря громадным барышам (150—200 руб. на 1 дес), которые получали инициаторы дела». Расширение бахчеводства резко повысило спрос на наемных рабочих. На примере развития бахчеводства около станции Лог Грязе-Царицынской железной дороги В. И. Ленин показал, как быстро росло производство арбузов. В 1884 г. этой культурой здесь было занято 20 десятин, в 1890 г. — 500—600 десятин, в 1896 г. —1400—1500 десятин. Соответственно и арендная плата за одну десятину земли повышалась с 30 к. до 1 р. 50 к. — 2 р. и до 4— 14 р. за указанные годы.

«Лихорадочное расширение посевов, — отмечал В. И. Ленин, — повело, наконец, в 1896 году к перепроизводству и кризису, которые окончательно санкционировали капиталистический характер данной отрасли торгового земледелия. Цены на арбузы пали до того, что не окупали провоза по ж. д. Арбузы бросали на бахчах, не собирая их. Вкусив гигантских прибылей, предприниматели познакомились теперь и с убытками».

Наличие в Царицыне крупных оптовых рынков — лесного, керосинового, горчичного, рыбного, хлебного, соляного, металлоизделий и других — и рост грузооборота подняли торговлю в городе до роли ведущей отрасли хозяйства. К пульсу его торговой жизни, к конъюнктуре его рыночных цен внимательно прислушивались рынки России. Однако до начала XX в. Царицын не имел своей товарной биржи. Все торговые сделки в основном совершались в вокзале Царицын Юго-Восточной железной дороги. С 1890 г. местом торговых сделок стал также и ресторан при гостинице «Столичные номера», где, по словам одного путешественника, под звон бокалов с шампанским, за столами, уставленными изысканными блюдами, «под звуки французских шансонеток совершались крупные сделки на десятки тысяч пудов икры, осетрины, сельдей и сотни тысяч пудов хлеба».

Только 1 января 1900 г. в Царицыне в доме братьев Серебряковых официально открылась товарная биржа. В первый же год ее товарооборот составил более чем 100 млн. р. «Саратовский дневник», характеризуя Царицын как один из самых богатых и бойких торговых центров на Волге, отмечал, что в нем «кипит торговая деятельность». Внешний вид Царицына — его архитектурные достоинства, планировка, уровень благоустройства — до конца XIX в. оставлял, мягко говоря, желать лучшего. Основная масса населения ютилась в бараках, деревянных хибарках и мазанках. В «Спутнике по Волге», изданном в 1884 г., отмечалось: «О благоустройстве и каких-нибудь санитарно-гигиенических мерах, вероятно, в Царицыне с его основания не думали». Об этом писала и газета «Волжско-Донской листок»: «...Царицын как будто застыл в одном положении. Главная его улица Александровская до сего времени представляет собой песчаную пустыню, песок которой летом, даже при безветренной погоде, от езды поднимается тучей и стоит в воздухе неподвижно, а весной и осенью от дождя превращается в непролазную грязь... Существующие постройки даже на этой улице не подчиняются никакому порядку или плану: здесь то лепятся ветхие жилые и нежилые вонючие лачужки, годные лишь на дрова, то тянется нескончаемый забор, ограждающий собою находящийся посреди двора старый, мрачный, невозможной архитектуры деревянный дом с новыми заплатками на крыше и ставнях. А в конце улицы красуется преглубокий овраг».

В конце XIX—начале XX в. в городе усиленно строятся каменные двух-, трехэтажные дома — с электрическим освещением, центральным отоплением, канализацией. В 1890 г, на Александровской площади обосновалась трехэтажная гостиница «Столичные номера». Приобрела некоторую респектабельность центральная набережная, обзаведясь бульваром, лестницей. Сооружались магазины, торговые ряды. В 1913 г. в Царицыне имелось 15964 здания, в том числе 1878 каменных. Были построены гостиница «Люкс», «Общественное собрание», «Народная аудитория», «Дом науки и искусств», театры «Парнас» и «Конкордия», дом Миллера в пойме Царицы и дом предпринимателя Воронина на Успенской улице и другие по-своему интересные здания. В путеводителе «Волга» за 1911 г. о нашем городе можно прочесть кое-что уже лестное. Например, «Царицын, недавно еще похожий на большую деревню, принял вид значительного города, его набережная укреплена и по своей солидности и виду одна из лучших на Волге».

Но острых проблем у «на вид значительного города» было предостаточно. Растянувшись почти на два десятка километров, он испытывал нужду в хороших дорогах, мостах. Через Царицу сообщение поддерживалось по Кулыгинскому мосту, построенному еще в 1898 г. Не удовлетворяли и другие отрасли городского хозяйства.

Еще в 1874 г. инженер Котлубой ходатайствовал перед городской управой о предоставлении ему концессии на 45 лет для постройки и эксплуатации водопровода с суточной подачей воды в 30 тыс. ведер. Ходатайство удовлетворили, но дело с места не стронулось. Делались попытки взять на себя строительство водопровода предпринимателем П. И. Губониным, затем промышленником К. В. Ворониным. Отчаявшись, городская дума сама решила заняться водоснабжением и для этого добилась в апреле 1889 г. разрешения правительства на выпуск местного займа на сумму в 150 тыс. рублей. По контракту от 17 ноября 1889 г. сооружать водопровод подрядилась фирма «Бр. Бромлей и К⁰». Строительство обошлось в 215900 рублей. Открытие его состоялось 21 октября 1890 г. Водопровод давал городу 150 тыс. ведер воды в сутки. В его систему входили насосная станция с машинным залом, 14 верст водопроводных труб, 14 водозаборных будок и водораспределительный резервуар в Заполотновской части. Водоснабжение было налажено лишь в центральных районах, что же касается рабочих окраин, то их жители пользовались водой из Волги, из колодцев или покупали ее — куда денешься!— у торговцев, разъезжавших с бочками. Лишь в 1912 г. мощность водопровода увеличилась до подачи 750 тыс. ведер в сутки.

Плохо обстояло и с освещением, хотя появилось оно в Царицыне довольно рано, примерно в то же время, как стало налаживаться освещение Невского проспекта в Петербурге. В 1880 г. Нобель построил нефтяной завод, представлявший по сути городок (он был электрифицирован).

В 90-е годы на всех городских улицах и площадях имелось лишь 220 керосиновых фонарей, да и те не всегда зажигались. Окраины утопали в потемках. Местная газета «Волжско-Донской листок» 20 октября 1885 г. писала по этому поводу: «Как известно, освещение г. Царицына вообще не отличается особенною яркостью. Фонари мерцают, как восковые свечи, и через пять шагов от фонаря пешеход погружается в тьму кромешную. Проезжая ночью на пролетке с лошадью, извозчик Ткаченко свалился в овраг в районе Скорбященской площади. После этого он предъявил иск городской думе на возмещение понесенных им убытков. Городская управа отклонила этот иск с любопытной мотивировкой: «Царицын весь в оврагах, и фонарей везде не наставишь».

В 1895 г. небольшая электростанция действовала на паровой мельнице Туркина, располагавшейся на левом берегу Царицы. От нее освещались сад и театр «Конкордия», располагавшиеся по соседству. Небольшие динамо-машины имели владельцы крупных домов, магазинов, гостиниц. С их помощью они освещали здания, рестораны, витрины магазинов и лавок. Электрические фонари уличного освещения появились в 1908 г. От городской электростанции зажглись 30 дуговых фонарей.

В 1912 г. началось сооружение городского трамвая, а вместе с ним и новой городской электростанции мощностью 1600 л. с. 9 апреля 1913 г. открылось трамвайное движение. «Вагонный парк» состоял лишь из 9 вагонов; в июле 1913 г. их было уже 20. С 1 декабря 1915 г. трамвайная линия продлилась до металлургического завода. Царицын являлся единственным уездным городом в России, имевшим трамвай. Энергетические мощности его значительно выросли после того, как в 1913 г. заработала электростанция на лесозаводах братьев Максимовых. Она имела два генератора на 2600 л. с.

Раньше многих промышленных центров обзавелся наш город телефонной связью, в 1885 г. Правда, первые телефонные аппараты появились на предприятиях нобелевского нефтесиндиката и фирмы «Лебедь». В 1889 г. начал действовать правительственный телефон; в 1895 г. городская телефонная станция располагала 90 абонентами, в 1902 — 294, в 1913 г. — 500. Куда больше, чем в Саратове.

В 1914 г. началось сооружение городской канализации; она проводилась в основном в общественные и правительственные здания и дома царицынской буржуазии, располагавшиеся в центральной части города. Что же касается рабочих районов, то там, конечно, прогресса в этой области не наблюдалось. Легко представить, каким было там санитарное состояние. Оно, впрочем, соответствовало уровню медицинского обслуживания. Во время эпидемии холеры в 1904 г. городские власти не выделили достаточно средств даже для содержания двух холерных бараков. Для этой цели городская дума отпустила 800 р., тогда как по самым минимальным подсчетам на содержание только одного барака требовалось не менее 800—1000 р. В то же время на приобретение несгораемого шкафа дума выделила 500 р.

Автор «Врачебно-санитарной хроники Саратовской губернии за 1905 год», характеризуя состояние медицинского обслуживания населения Царицынского уезда, с горечью заявлял: «В прошлом году мы отмечали, что врачебная помощь очень далека от общедоступной, а теперь мы должны сказать, что она сделала регресс по сравнению с предыдущим годом». Указывая, что количество лиц, обращавшихся за медицинской помощью, сократилось, автор отмечает, что произошло это «не от уменьшения заболеваемости, а от отсутствия врачей». До начала 90-х годов в городе имелась одна небольшая земская больница (40 коек). В 1905 г. открылась городская больница. В 1914 г. Царицын располагал четырьмя больницами и четырьмя амбулаториями. Одна больничная койка приходилась на 1400 жителей, а вот в Саратове — на 445 жителей. В 1913 г. 35 врачей обслуживали 134 тыс. человек, таким было население города. Просвещение и культура несколько оживились в пореформенный период. В 1861 г. открылась воскресная школа, затем появились начальные школы. В 1875 г. приняла первых учеников Александровская мужская гимназия, в 1887 г. — первых учениц Мариинская женская гимназия. В 1885 г. в городе имелись две гимназии, городское четырехклассное училище и пять начальных школ. В 1889 г. открылась еще одна начальная школа. В гимназиях учились в основном дети из привилегированных сословий; дети из простых сословий ограничивались начальными школами. Обучение стоило дорого. Когда в сентябре 1904 г. училищная комиссия городской думы заикнулась было о бесплатном обучении в начальных школах, то власть имущие отвергли это предложение. Что, впрочем, и неудивительно.

В связи с дальнейшим развитием промышленности и торговли все больше требовалось квалифицированных различного рода специалистов: мастеров, служащих. Приходилось думать о расширении сети специальных учебных заведений. В сентябре 1896 г. в Царицыне появилось ремесленное училище — первое из намеченных к открытию в стране 12 подобных училищ. Готовили в нем слесарей и столяров. В 1909 г. Царицын имел 31 учебное заведение, в том числе 4 гимназии, реальное училище, торговую школу, ремесленное училище, 3 городских четырехклассных училища и 21 начальную школу. В 1912 г. на народное образование в Царицыне расходовалось 20,2 % городского бюджета, тогда как в Саратове — 16,5%. В 1914 г. было открыто специальное женское ремесленное училище, в 1915 г. — коммерческое училище.

Согласно статистике, к 1917 г. в городе функционировали 2 мужские и 4 женские гимназии, учительская семинария, 2 реальных, среднетехническое, коммерческое, 2 ремесленных и 4 высших начальных городских училища, торговая и художественная школы. Неоднократно ставился вопрос об открытии политехнического института. Однако до революции институт так и не появился.

Негусто было в Царицыне с культурно-просветительными учреждениями. До 1884 г. обходились вообще без библиотек. Лишь 5 января 1894 г. при книжном магазине А. И. Апабеловой открылась первая библиотека с читальным залом. Через некоторое время местная газета сообщала: «Читальня выходит не очень-то «доступной», так как пятикопеечная плата за вход довольно высока даже для среднего сословия, не говоря уже о бедноте, да и единовременный взнос 60-копеечный не может не быть нечувствительным для посетителей. А для того, чтобы получать для чтения книги домой, нужно было внести залог 5 рублей и платить в месяц 60 копеек».

Такого же типа библиотеки были открыты А. Поспеловой в 1894 г., Н. Шешлинцевой — в 1895 г. Кроме того, с 1886 г. библиотека закрытого типа существовала при Общественном собрании и с 1895 г. — при уездной земской управе. И только 23 июля 1900 г. горожане получили публичную библиотеку, располагавшуюся в помещения при 1-й пожарной части. Первоначально книжный фонд составлял 533 экземпляра, выписывалось 13 газет и 11 журналов. За пользование книгами взималась плата 20 копеек, за посещение читального зала — 2 копейки. Ежегодно книжный фонд библиотеки увеличивался примерно на 500 томов. Кроме того, помогали меценаты и местная интеллигенция. К 1917 г. в ней имелось около 9 тысяч книг. В советское время на ее базе была развернута областная библиотека имени М. Горького, погибшая при бомбежке 23 августа 1942 г.

Не обходился Царицын и без театральных представлений. К 1917 г. имелись четыре театральных здания: театр «Конкордия» и «Парнас», Общественное собрание и Дом науки и искусств. Однако постоянной театральной труппы в Царицыне, как и во многих других провинциальных городах, не было. Они обычно формировались на один-два сезона. Могли их провести в одном городе. Регулярные театральные представления начались с 1 октября 1872 г., когда в городе впервые выступила местная труппа, собранная антрепренером Александром Харитоновичем Астаповым (по сцене Ярославцевым). Астапов происходил из семьи ярославского купца, пристроился к театру на нижегородских ярмарках. Пробовал себя на сцене императорского театра в Москве, немало лет провел на провинциальной сцене, остановился в Царицыне.

Первоначально спектакли ставились в одном из домов купца Калинина, где имелась небольшая сцена и зрительный зал. Затем предприниматель Андрей Шувалов в долине реки Царицы построил деревянное театральное здание «Конкордия», которое на летнее время сдавал в аренду антрепренерам. Несколько сезонов в этом театре выступала драматическая труппа П. В. Агапова. С 1882 г. антрепренер А. А. Христич арендовал зал в доме купца Божескова. Дом этот, трехэтажный, каменный, считался самым большим и представительным в Царицыне. Слышали в городе и оперетту Максимова.

Не всегда, конечно, представления были высокопрофессиональными, художественными. Ставились и водевили, и оперетки фривольного содержания. Но были и высокохудожественные постановки по пьесам А. Островского, А. Грибоедова, Н. Гоголя, В. Шекспира, А. Суворина, А. Сухово-Кобылина и других авторов. В Царицыне гастролировали такие выдающиеся актеры, как Южин, Орленев, Дальский, П. Садовский, Савина, Андреев-Бурлак, Шаляпин и другие.

В журнале «Искусство» в «Отчете о состоянии театров в России за 1882 год» сообщалось, что в Царицыне имелось два театра: зимний (в каменном доме купца Божескова) и летний (деревянный, в саду мещанки Шешинцевой). В зимнем работала труппа А. А. Христича, состоящая из 17 артистов. В летнем — труппа П. М. Медведева, из 20 актеров (12 мужчин и 8 женщин).

Об интенсивности работы театра можно судить по таким сведениям: в мае 1882 г. за 18 дней была сыграна 31 пьеса, в августе — за 19 дней — 35 пьес, в октябре за 19 дней — 34 пьесы, в ноябре за 18 дней — 30 пьес и в декабре за 20 дней — 33 пьесы. Интересен и репертуар: «Горькая судьбина» Писемского, «Невольницы», «Грех да беда», «Лес», «Счастливый день», «Не все коту масленица», «На бойком месте», «Женитьба Белугина», «Гроза» Островского, «Волчье гнездо» Кареева, «Коварство и любовь», «Мария Стюарт» Шиллера, «Фофан», «В забытой усадьбе», «Кручина», «Майорша», «Поздний рассвет» Шпажинского, «Утро вечера мудренее», «На ловца и зверь» Похвиснева, «Уриель Акоста» Гуцкова, «Заколдованный дом» Ободовского, «Каширская старина», «Княжна Ульяна Вяземская» Аверкиева, «Прекрасная Елена» Беземана; опера Верстовского «Аскольдова могила»...

Тем не менее в дореволюционных журналах нередко подчеркивалось, что театральное дело в Царицыне идет туго, антрепренеры не всегда сводят концы с концами. Тот же журнал «Искусство» сетовал: «Несмотря на то, что город не избалован игрою различных «известностей», публика почти не посещает театр. Больший процент посетителей — купцы, мещане; чистой публики почти не видать, дамы совсем отсутствуют. Такое пустование театра было бы, пожалуй, понятно, если бы в городе были бы какие-нибудь другие удовольствия; один клуб, но и там на танцевальных вечерах можно увидать двух-трех дам, маскарады те положительно неприличны со своими масками самого дурного тона, и приехать сюда порядочной женщине невозможно».

В другой публикации этого журнала говорится о причинах, затрудняющих театральное дело в нашем городе: «Главная из них — сама публика, нисколько не сочувствующая процветанию драматического искусства в родном городе и почти совсем не посещающая спектаклей, несмотря на крайне добросовестное отношение к делу как антрепренера театра П. В. Агапова, так и самих актеров». Приводятся сведения, что с 25 октября по 25 ноября 1882 г. труппа собрала 1790 р., тогда как расход на постановку составил 1800 руб.

В последующие десятилетия театральное дело в Царицыне продолжало развиваться с переменным успехом. Случались сезоны, насыщенные постановкой высокохудожественных спектаклей. Но нередко шла и обыденщина, граничащая с халтурой.

В 1885 г. открылся первый «механический театр» с демонстрацией движущихся, «живых» картин — своего рода предвестник кинематографа; в 1897 г. появился первый, как тогда называли, «синематограф»; в 1907 г. — первый настоящий кинотеатр. В 1910 г. их было уже четыре. Кинокартины демонстрировались частями, с антрактами, в которых выступали симфонический или духовой оркестры, публика прогуливалась, покупала напитки, мороженое.

Давал представления цирк Никитиных, постоянного помещения не имел. Потом появилось деревянное здание. В цирке выступали известные клоуны, силачи — А. Дуров, И. Поддубный, И. Заикин и другие.

Явно недоставало в Царицыне научных учреждений. Лишь в октябре 1914 г. правление «Общества содействия внешкольному образованию» рассмотрело вопрос о создании в городе музея. В нем мыслились три отдела: местного края (история, природа, экономика, население), педагогический (с передвижной экспозицией для обслуживания школ и учреждений по внешкольному образованию) и художественный. В том же году музей был открыт. В 1915 г. его экспозиция разместилась в Доме науки и искусств.

В 1913 г. была открыта бактериологическая лаборатория (на базе ее впоследствии организовали противочумный институт); в 1915 г. первые сводки выдала метеорологическая станция.

Посещали наш город и знаменитые ученые. Так, в мае 1885 г. на нефтеперегонном заводе Нобеля знакомился с производством Д. И. Менделеев. В 1891 и 1911 гг. доискивался до причин, вызывавших чумные и холерные эпидемии в Нижнем Поволжье, естествоиспытатель И. И. Мечников. Готовя свое знаменитое исследование о российских почвах, посетил город В. В. Докучаев.

В Царицыне имелись свои периодические издания. С 1885 г. стала выходить газета «Волжско-Донской листок», затем появились «Царицынский листок объявлений» (с 1892 г.), «Царицынский вестник» (с 1897 г.) и другие. Перед началом империалистической войны в типографиях города печатались газеты «Царицынский вестник», «Царицынское слово», «Волго-Донской край», сбором информации занималось 70 газетчиков.

Что касается культовых учреждений, в них недостатка не было. 16 церквей и соборов православных, армянская церковь, лютеранская кирха, католический костел, 2 еврейские синагоги, 2 татарские мечети утешали под своими сводами страждущих. Впрочем, не пустовали и кабаки. Если в 1885 г. насчитывалось свыше 260 питейных заведений, то к началу первой мировой войны их число достигло 500. Если в Саратове в год потреблялось на душу населения 1,52 ведра водки, то в Царицыне — 1,78. Имелось около двух десятков публичных домов.

Местные власти, Общество трезвости все-таки пытались хоть как-то бороться с пьянством. Чаще — безрезультатно. В 1893 г. жандармский ротмистр Соколовский в политобзоре задавался вопросом: где же корень зла? И сам же отвечал: «Он лежит не только в том, что нашему народу свободен доступ к водке, но главным образом в том, что до сих пор этому народу на случай отдыха не дано ничего, кроме водки. Мужик наш охоч до чаю, например, но где ему пить чай? Поэтому устройство чайных, но не таких, какие теперь существуют, а доступных посетителю и надзору, есть одно из лучших средств к ослаблению пьянства». Конечно, во многом жандарм был прав. Но не во всем. И не в главном. Вряд ли он мог «додуматься» до избавления «народа нашего» от политического и социального гнета, олицетворял который сам же. Правительство и местные власти щедро ассигновали средства на строительство церквей и питейных заведений, на содержание полицейского аппарата и тюрем. Однако экономили на больницах, школах, детских приютах, библиотеках, театрах. Так, в 1900 г. городская управа на содержание полиции ассигновала 35431 р., а на медицинские и ветеринарные учреждения — 13193 р. На сооружение тюрьмы с 27 мая 1884 г. по октябрь 1886 г. затратили аж 250 тыс. р.

В соответствии с решением Государственного совета (от 17 апреля 1890 г.), в Царицыне в добавление к существовавшему уездному полицейскому управлению 23 июля 1890 г. было образовано еще и городское. Развивалась промышленность, рос и пролетариат, с каждым годом все активнее выступая против произвола фабрикантов и заводчиков, а затем — и против самодержавного строя. По просьбе жандармских властей весной 1901 г. в город был передислоцирован 226-й Бобруйский запасный пехотный батальон в составе четырех рот. Затем его пришлось развернуть в пехотный полк.